«Мне имя — Марина…»

Людмила Пахомова журналист ЕГМЗ

Минувший год в Елабужском государственном музее-заповеднике прошёл под знаком 125-летия со дня рождения Марины Цветаевой. А завершился он выставкой «Мне имя — Марина…», открытие которой превратилось в двойное торжество. Ведь именно в этот день перед публикой впервые предстал полностью обновившийся, со стильным дизайном и современным оборудованием Выставочный зал.


Фрагмент экспозиции Фото Л. Пахомовой

Фрагмент экспозиции

Рассказав, что было сделано в Елабуге в юбилейный для Марины Цветаевой год, генеральный директор ЕГМЗ Г.Р.Руденко высказала слова особой признательности за поддержку главе района Г.Е.Емельянову, благодаря которому, в частности, стало возможным полное преображение Выставочного зала. В свою очередь, выступая перед собравшимися, он сказал: «Построить заново легко, а вот для сохранения того, что у нас есть, и денег больше нужно, и сердца, и души». Отметил глава и то, что в больших городах многое теряется, поэтому сберечь культуру, дух и традиции старины возможно лишь возрождая деревни, сёла и такие малые города, как Елабуга.

Первый заместитель министра культуры РТ Э.Р.Камалова начала свою речь с поэтических строк Марины Цветаевой:

К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры, Чужие и свои?! — Я обращаюсь с требованьем веры И с просьбой о любви.

И добавила, что эта просьба Марины Цветаевой, высказанная ещё в 1913 году, нашла свой отклик в Елабуге, как, наверное, ни в одном другом городе, кроме Москвы. «Каждый раз приезжая сюда, — сказала Э.Р.Камалова, — поражаешься этому невероятному месту силы, где и Дурова, и Шишкин, и Цветаева. И какие бы слова сегодня здесь не говорили, их всегда будет мало для того, чтобы выразить наше уважение, восхищение и нежнейшее отношение к Елабуге — удивительно красивому и тёплому городу».

На открытии выставки Фото Л. Пахомовой

На открытии выставки

Упомянутая Э.Р.Камаловой Москва вновь прозвучала в приветствии, присланном в адрес музея-заповедника из столицы страны, в котором говорилось: «Дом-музей Марины Цветаевой в Москве рад приветствовать коллег и гостей выставки «Мне имя — Марина…»! Между московским и елабужским домами поэта — многие годы дружбы, сотрудничества, совместных выставок, участия в конференциях, организованных и в столице, и на берегу Камы. Мы, московские коллеги, как и все благодарные читатели России, признательны руководству и сотрудникам Елабужского государственного музея-заповедника за то, с какой деликатностью и любовью вы храните память о последних днях жизни великого поэта, неустанно популяризируете творчество Марины Цветаевой, бережёте и развиваете культуру своего города…»

Ещё одним почётным гостем, выступившим на открытии выставки, стал Н.П.Алешков, челнинский поэт, председатель Татарстанского отделения Союза российских писателей, лауреат VII Литературной премии имени М.Цветаевой, который, кстати сказать, и подал когда-то идею об учреждении этой премии руководству города и музея-заповедника.

«Сегодня происходит ещё одно знаковое событие для памяти Марины Цветаевой, — сказал он. — Её поэзия — это русская классика, которая входит в мировую литературную сокровищницу. Я рад передать вам самые горячие поздравления с открытием Выставочного зала от первого секретаря правления Союза российских писателей Светланы Владимировны Василенко, которая побывала в Елабуге на прошлых Цветаевских чтениях. Она влюблена в ваш город так же, как в него влюблены приезжающие сюда поэты и писатели. А приезжают они всё чаще и чаще благодаря вашей огромной работе по проведению Международных Цветаевских чтений и вручению Литературной премии».

Фрагмент экспозиции Фото Л. Пахомовой

Фрагмент экспозиции

После долгих лет забвения Марина Цветаева обрела невиданную популярность. Её внешность стала столь же узнаваема нашими соотечественниками, как облик Пушкина и Лермонтова, Есенина и Маяковского, Ахматовой и Пастернака. Но в большинстве изданий тиражируется довольно ограниченное число фотопортретов Цветаевой и её родных, а также снимков, на которых она запечатлена с мужем, детьми, в кругу друзей и близких. Благодаря выставке «Мне имя — Марина…» зрители могут увидеть Цветаеву, начиная с двухлетнего возраста и заканчивая самой последней фотографией 1941 года. При создании экспозиции были использованы фонды трёх московских музеев и Елабужского государственного музея-заповедника.

Выставка выстроена в хронологическом порядке и включает разделы под названием «Детство», «Юность», «Революция», «Эмиграция», «Тишаю, волчею, дичаю…», «Елабуга», «Возвращение», «Бессмертие». Каждый раздел предваряет её стихотворение, в котором с особой силой и страстью выражены чувства, характерные именно для этого периода. Под некоторыми фотографиями размещены своеобразные «пояснения» в виде слов самой Марины Ивановны, её сестры, мужа или дочери. И, конечно, даны краткие описания того, что происходило в жизни Цветаевой в те или иные годы.

Каким же было детство юной Марины? Об этом кратко и чётко поведала она сама в «Ответах на анкету», выдержку из которой можно прочесть на выставке: «Главенствующее влияние — матери (музыка, природа, стихи, Германия…). Более скрытое, но не менее сильное влияние отца. (Страсть к труду, отсутствие карьеризма, простота, отрешённость). Слитое влияние отца и матери — спартанство. Два лейтмотива в одном доме: Музыка и Музей. Воздух дома не буржуазный, не интеллигентский — рыцарский. Жизнь на высокий лад».

А.Цветаева, М.Цветаева и С.Эфрон в доме Цветаевых в Трёхпрудном переулке. 1911 г.

А.Цветаева, М.Цветаева и С.Эфрон в доме Цветаевых в Трёхпрудном переулке. 1911 г.

Дом в Трёхпрудном переулке, где родилась и выросла М.Цветаева, не сохранился, но на выставке помещена его фотография. Он очень простой, одноэтажный, без каких-либо архитектурных изысков с семью окнами по лицевому фасаду. Другой снимок знакомит с интерьером одной из комнат дома в Трёхпрудном. На нём запечатлены сёстры Цветаевы и Сергей Эфрон, сидящие на небольшом коженном диванчике. Тут же лежит клетчатая шаль с кистями и подушечка. Рядом стол, покрытый свисающей до пола скатертью. На стене большой женский портрет и несколько фотографий в рамках. Изящная мебель (столик, стул, тумбочка) свидетельствуют о достатке хозяев, а довольно сильно закопчённый от керосиновой лампы потолок — о том, что в доме давно уже нет хозяйки (мать умерла, когда Марине было 13 лет). Интересна также редкая фотография, где вместе с сёстрами Цветаевыми снят поэт-символист Эллис (Л.Л.Кобылинский), в которого обе они были влюблены. Именно он является главным героем первой юношеской поэмы Марины под названием «Чародей», начинающейся словами:

Он был наш ангел, был наш демон, Наш гувернёр — наш чародей, Наш принц и рыцарь. — Был нам всем он Среди людей!

Но настоящая любовь была ещё впереди. Её 18-летняя Цветаева встретила, приехав в Коктебель. Её стихотворение, посвящённое Сергею Эфрону, наполнено радостью и ликованием:

Ждут нас пыльные дороги, Шалаши на час И звериные берлоги И старинные чертоги... Милый, милый, мы, как боги: Целый мир для нас! М.Цветаева, С.Эфрон, Аля. Коктебель, 1916 г.

М.Цветаева, С.Эфрон, Аля. Коктебель, 1916 г.

Замужество и рождение дочери Ариадны не стало помехой для их регулярных приездов в Коктебель. Не случайно, крымские снимки, чаще всего групповые, превалируют в этот период жизни Цветаевой. На одном из них — Магда Нахман — автор единственного прижизненного живописного портрета Марины, на котором она предстаёт во всём очаровании молодости и счастья.

Но пройдёт всего лишь четыре года, и она напишет:

Над церковкой — голубые облака, Крик вороний... И проходят — цвета пепла и песка — Революционные войска. Ох ты барская, ты царская моя тоска! Нету лиц у них и нет имён, — Песен нету! Заблудился ты, кремлёвский звон, В этом ветреном лесу знамён. Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон!

Фотографии этого периода перемежаются с видами революционной Москвы, на смену которой, начиная с 1922 года, приходят Берлин, Прага, Париж, где прошли 17 лет эмиграции. В 1925 году у Цветаевой рождается сын. И вновь можно видеть её лицо, озарённое счастьем — счастьем материнства. Она часто фотографируется с Муром (так по-домашнему стали называть Георгия) и почти всегда, глядя на него, улыбается. Он, напротив, обычно хмур. И невольно вспоминается её стихотворение «Сын», написанное в 1920 году в Москве:

Так, левою рукой упершись в талью, И ногу выставив вперёд, Стоишь. Глаза блистают сталью, Не улыбается твой рот… Так, выступив из черноты бессонной Кремлёвских башенных вершин, Предстал мне в предрассветном сонме Тот, кто ещё придёт — мой сын. На открытии выставки Фото Л. Пахомовой

На открытии выставки

«Ласковый, добром — всё можно», — пишет о нём М.Цветаева. Но в то же время вынуждена признать: «Явно, определённо не любит стихов, ничего ритмического, сразу перестаёт слушать и понимать…»

Возвращение семьи на родину обернулось непоправимой трагедией. 27 августа 1939 года была арестована Ариадна, а через полтора месяц после неё — Сергей Эфрон. Дочери вменили в вину шпионскую деятельность и отправили в лагеря. Мужа обвинили в создании контрреволюционной организации с целью свержения советской власти и вынесли приговор о расстреле. Копии обвинительных документов, как и письмо М.Цветаевой к Л.Берии с просьбой о свидании с мужем также можно увидеть на выставке.

После ареста Сергея Эфрона у Марины Ивановны с Георгием начались скитания по чужим углам. Он учился, она зарабатывала переводами стихов с французского, немецкого, английского и других языков. Какое-то время они жили в Голицыно, где по одной курсовке питались в доме творчества писателей. В экспозиции представлены два снимка того периода, сделанные зимой 1940 года. Всегда довольно скромно одетая, Цветаева выглядит на них, прямо скажем, не похожей на саму себя: в модной шляпке и не то шубе, не то зимнем пальто с огромным белым меховым воротом.

М.Цветаева и Г.Эфрон с критиками В.Перцовым, К.Зелинским и их жёнами. Голицыно, зима 1940 г.

М.Цветаева и Г.Эфрон с критиками В.Перцовым, К.Зелинским и их жёнами. Голицыно, зима 1940 г.

На одной групповой фотографии рядом с нею находится критик К.Л.Зелинский. Как писала исследователь жизни и творчества М.Цветаевой Анна Саакянц: «Осенью 1940 Гослитиздат вознамерился издать маленький сборник цветаевских стихов; Марина Ивановна старательно и волнуясь (сохранились попутные записи об этом), составила его… Сборник был отвергнут К.Зелинским. Подробностей его пространной и враждебной рецензии, судя по её записям, ей не сообщили, она знала только: человек, в лицо хваливший её стихи, объявил их «формалистическими»».

И ещё одно свидетельство Анны Саакянц: «В апреле 1941 года Марину Ивановну Цветаеву приняли в профком литераторов при Гослитиздате. С фотографии на удостоверении смотрит старая женщина (а ей всего сорок восемь!) с остриженными, не к лицу завитыми волосами и вымученной слабой улыбкой…»

Именно этой фотографией открывается раздел выставки с названием «Елабуга». В нём — старинные снимки города с дорогой на пристань, по которой шли эвакуированные, с домом на улице Ворошилова, 10 и зданиями (библиотечного техникума, кинотеатра, детской библиотеки) в которых жили или бывали Марина Цветаева и Георгий Эфрон. Её предсмертная записка сыну. Снимок Бродельщиковых — хозяев последнего дома, где оборвалась её жизнь.

М.Цветаева. Последняя фотография. 1941 г.

М.Цветаева. Последняя фотография. 1941 г.

Шаг за шагом зрители приближаются к тому времени, когда стихам Марины Цветаевой, как драгоценным винам, настал свой черёд. И не только стихам. Глубоко трогает и интересует всех почитателей поэта её личность и трагическая судьба. Данью памяти стали мемориальные доски, открытые в нашей стране и за рубежом. И самая первая из них — в Елабуге (декабрь 1980 г.). Тогда ещё, видимо, не было известно, что в первые два дня эвакуированных разместили в библиотечном техникуме, поэтому надпись на первоначальной памятной доске гласит: «В этом доме с 19-20 по 31 августа 1941 года провела последние дни жизни русская поэтесса Цветаева Марина Ивановна».

Фотографии графических портретов, экслибрисов, памятников, открытых в нашей стране и за её пределами, дают представление о том, какой посмертной славы удостоилась Цветаева, которую по праву называют великим русским поэтом. А заключительная часть выставки, представляющая собой каллиграфическое написание на разных языках её фразы: «Боже ты мой, как объяснить, что поэт прежде всего — строй души!», служит красноречивым свидетельством, что творческое наследие Марины Ивановны стало культурным достоянием всего человечества.

Фрагмент экспозиции Фото Л. Пахомовой

Фрагмент экспозиции

«Мне имя — Марина…»

 
По теме
Евгения Поликарпова пресс-секретарь ЕГМЗ 18 января в Чойском межпоселенческом досуговом центре (Республика Алтай) состоялось открытие выставки Елабужского государственного музея–заповедника «Я бы хотела жить с вами в
Евгения Поликарпова пресс-секретарь ЕГМЗ Начало 2018 года в Елабужском государственном музее-заповеднике ознаменовалось важным событием — 12 января состоялось открытие обновлённого Выставочного зала.
Начало 2018 года в Елабужском государственном музее-заповеднике будет ознаменовано ярким событием — 12 января в 13 часов состоится открытие обновлённого Выставочного зала.
Евгения Поликарпова пресс-секретарь ЕГМЗ 6 и 7 января в гостях у Елабужского государственного музея-заповедника были коллеги из Государственного музея-заповедника «Куликово поле».
Во Дворце культуры имени С. Гассара проведено занятие по вокалу (руководитель Марина Комарова) для участников народного театра имени Ашрафа Ахунова.
гпмгммммммхх- - Централизованная библиотечная система 27 марта в центральной городской библиотеке прошел захватывающий квест «Охота на книги»!
Централизованная библиотечная система